Неточные совпадения
Когда она вошла
в спальню, Вронский внимательно посмотрел на нее. Он искал следов того разговора, который, он знал, она, так долго
оставаясь в комнате Долли, должна была иметь с нею. Но
в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его красоты,
сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только...
Доктор
остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал как можно больше движения физического и как можно меньше умственного напряжения и, главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно, как не дышать; и уехал, оставив
в Алексее Александровиче неприятное
сознание того, что что-то
в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
В этот час мысли Клима Самгина летели необычно быстро, капризно, даже как будто бессвязно, от каждой
оставалось и укреплялось
сознание, что Клим Иванович Самгин значительно оригинальнее и умнее многих людей,
в их числе и авторов сборника «Вехи».
Только марксисты хотят
оставаться оптимистами, верят
в благостность техники, относя
сознание абсурдности жизни исключительно к обреченным на смерть буржуазным классам, и с ней связывают неотвратимое торжество пролетариата.
Но М. Горький
остается в старом
сознании, он ничему не хочет научиться от совершающегося
в мире и пребывает
в старой противоположности Востока и Запада.
Две — три недели его тянуло тогда к Лопуховым, но и
в это время было больше удовольствия от
сознания своей твердости
в борьбе, чем боли от лишения, а через месяц боль вовсе прошла, и
осталось одно довольство своею честностью.
Это великая заслуга
в муже; эта великая награда покупается только высоким нравственным достоинством; и кто заслужил ее, тот вправе считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, что совесть его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда ни
в чем не изменит ему, что во всех испытаниях, всяких, каких бы то ни было, он
останется спокоен и тверд, что судьба почти не властна над миром его души, что с той поры, как он заслужил эту великую честь, до последней минуты жизни, каким бы ударам ни подвергался он, он будет счастлив
сознанием своего человеческого достоинства.
А. Белый характерен для разных течений начала века, потому что он не мог
оставаться в чистой литературе и
в эстетическом
сознании, его символизм носил мистический и оккультический характер, он отражал все духовные настроения и искания эпохи.
Но я тоже считал себя выразителем «нового религиозного
сознания» и
в каком-то смысле
остался им и доныне.
Когда он уехал,
в городе
осталось несколько таинственно розданных, довольно невинных украинских брошюр, а
в моей душе — двойственное ощущение. Мне казалось, что Пиотровский малый пустой и надутый ненужною важностью. Но это таилось где-то
в глубине моего
сознания и робело пробиться наружу, где все-таки царило наивное благоговение: такой важный,
в очках, и с таким опасным поручением…
Социальная тема
оставалась в России религиозной темой и при атеистическом
сознании.
Анархизм
в русских формах
остается темой русского
сознания и русских исканий.
Для этого
сознания Бог и человек, божественная и человеческая воля
в Христе, дух и плоть, небо и земля так и
остаются несоединенными и несоединимыми, так как чудо претворения и преосуществления малому разуму недоступны.
Средние века были устремлены к небу,
в религиозном своем
сознании проклинали землю, и земля
оставалась языческой, само царство небесное на земле становилось язычески земным.
Критицизм
остается компромиссом метафизики (трансцендентальное
сознание и сверхиндивидуальная оценка) и позитивизма (отрицание трансцендентных реальностей, имманентизм, психобиологизм
в генетической точке зрения).
Но Липочка почерпает для себя силы душевные
в сознании того, что она образованная, и потому мало обращает внимания на мать и
в распрях с ней всегда
остается победительницей: начнет ее попрекать, что она не так воспитана, да расплачется, мать-то и струсит и примется сама же ублажать обиженную дочку.
В сознании его
оставалось воспоминание, что по этой аллее он уже прошел, начиная от скамейки до одного старого дерева, высокого и заметного, всего шагов сотню, раз тридцать или сорок взад и вперед.
То Арапов ругает на чем свет стоит все существующее, но ругает не так, как ругал иногда Зарницын, по-фатски, и не так, как ругал сам Розанов, с
сознанием какой-то неотразимой необходимости
оставаться весь век
в пассивной роли, — Арапов ругался яростно, с пеною у рта, с сжатыми кулаками и с искрами неумолимой мести
в глазах, наливавшихся кровью; то он ходит по целым дням, понурив голову, и только по временам у него вырываются бессвязные, но грозные слова, за которыми слышатся таинственные планы мировых переворотов; то он начнет расспрашивать Розанова о провинции, о духе народа, о настроении высшего общества, и расспрашивает придирчиво, до мельчайших подробностей, внимательно вслушиваясь
в каждое слово и стараясь всему придать смысл и значение.
Но у каждого
оставался еще
в душе темный след
сознания, что вот сейчас они собираются сделать нечто ненужно-позорное, собираются принять участие
в каком-то судорожном, искусственном и вовсе не веселом веселье.
— Нет; во-первых, меня успокаивает
сознание моего собственного превосходства; во-вторых, я служу потому только, что все служат. Что же
в России делать, кроме службы! И я
остаюсь в этом звании, пока не потребуют от меня чего-нибудь противного моей совести; но заставь меня хоть раз что-нибудь сделать, я сейчас же выхожу
в отставку. (Картавленья нисколько уже было не слыхать
в произношении полковника.)
Так именно и поступили молодые преемники Держиморды. Некоторое время они упорствовали, но, повсюду встречаясь с невозмутимым «посмотри на бога!», — поняли, что им ничего другого не
остается, как отступить. Впрочем, они отступили
в порядке. Отступили не ради двугривенного, но гордые
сознанием, что независимо от двугривенного нашли
в себе силу простить обывателей. И чтобы маскировать неудачу предпринятого ими похода, сами поспешили сделать из этого похода юмористическую эпопею.
В настоящую минуту у меня ничего нет — ни общественного положения, ни молодости, ни друзей, даже нет того, что
остается после всех крушений и неудач —
сознания, что я действительно сделала все, что могла.
Единственным утешением
оставалось сознание, что окружавшие меня люди, с которыми мне приходилось иметь дело, ничем не лучше, за исключением разве того, что они
в большинстве случаев были непроходимо глупы.
Покуда мнения читателя-друга не будут приниматься
в расчет на весах общественного
сознания с тою же обязательностью, как и мнения прочих читательских категорий, до тех пор вопрос об удрученном положении убежденного писателя
останется открытым.
Сломанный нравственно, больной физически, Калинович решился на новый брак единственно потому только, что ни на что более не надеялся и ничего уж более не ожидал от жизни, да и Настенька, более уж, кажется, любившая Калиновича по воспоминаниям, оставила театр и сделалась действительною статскою советницею скорее из
сознания какого-то долга, что она одна
осталась в мире для этого человека и обязана хоть сколько-нибудь поддержать и усладить жизнь этой разбитой, но все-таки любезной для нее силы, и таким образом один только капитан стал вполне наслаждаться жизнию, заправляя по всему дому хозяйством и постоянно называя племянника и племянницу: «ваше превосходительство».
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая
сознанием своей красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться
в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила
в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера,
в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи, сияла на все стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам
оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа из клуба,
в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами, как тень ходила по слабо освещенным комнатам.
Во всем ее теле и
в сознании осталось только тягучее, раздражающее, расслабленное состояние полуобморока.
Невозможно описать того состояния,
в котором я находился
в продолжение моей бешеной скачки. Минутами я совсем забывал, куда и зачем еду:
оставалось только смутное
сознание, что совершилось что-то непоправимое, нелепое и ужасное, —
сознание, похожее на тяжелую беспричинную тревогу, овладевающую иногда
в лихорадочном кошмаре человеком. И
в то же время — как это странно! — у меня
в голове не переставал дрожать,
в такт с лошадиным топотом, гнусавый, разбитый голос слепого лирника...
Первые печатные строки… Сколько
в этом прозаическом деле скрытой молодой поэзии, какое пробуждение самостоятельной деятельности, какое окрыляющее
сознание своей силы! Об этом много было писано, как о самом поэтическом моменте, и эти первые поцелуи
остаются навсегда
в памяти, как полуистлевшие от времени любовные письма.
С год тому назад Яков Тарасович Маякин умер. Умирая
в полном
сознании, он
остался верен себе и за несколько часов до смерти говорил сыну, дочери и зятю...
Ольга Федотовна, несмотря на свое магазинное воспитание, была совершенно неопытна
в любовных делах: она думала, что счастье, которое она впервые ощутила при
сознании, что она любит, может
оставаться полным и найдет для себя занятие
в самом себе, но, увы! сердце бедной девушки начало жаждать ответа.
Таким образом,
оставалось только гордиться и торжествовать. Но, увы! опасения — такая вещь, которая, однажды закравшись
в душу, уже не легко покидает ее. Опровергнутые
в одной форме, они отыщут себе другую, третью и т. д. и будут смущать человека до тех пор, пока действительно не доведут его до
сознания эфемерности его торжества. Нечто подобное случилось и со мной.
Но если такое убеждение об утраченной властности уже укоренилось
в нас, то, очевидно, нам
остается нести иго жизни без всякого
сознания, что мы что-нибудь можем, и, напротив того, с полным и горьким
сознанием, что с нами все совершить можно.
И вдруг я получаю через Прокопа печатное приглашение лично участвовать на VIII международном статистическом конгрессе,
в качестве делегата от рязанско-тамбовско-саратовского клуба! Разумеется, что при одном виде этого приглашения у меня"
в. зобу дыханье сперло"; сомнения исчезли, и
осталось лишь сладкое
сознание, что, стало быть, и я не лыком шит, — коль скоро иностранные гости вспомнили обо мне!
Все потемнело…
В сознании остался еще на время глубокий, милый печальный взгляд… Рядом засветились прекрасные наивные глаза Изборского. Потом лицо Тита… И все погасло среди оглушающего грохота… Я упал, потеряв
сознание.
— Не понимаю я ваших колебаний. Продолжая быть обыкновенным дьяконом, который обязан служить только по праздникам, а
в остальные дни почивать от дел, вы и через десять лет
останетесь все таким же, какой вы теперь, и прибавятся у вас разве только усы и бородка, тогда как, вернувшись из экспедиции, через эти же десять лет вы будете другим человеком, вы обогатитесь
сознанием, что вами кое-что сделано.
Выражается
сознание, что врага у вас не находится, а что боль есть;
сознание, что вы, со всевозможными Вагенгеймами, вполне
в рабстве у ваших зубов; что захочет кто-то, и перестанут болеть ваши зубы, а не захочет, так и еще три месяца проболят; и что, наконец, если вы все еще несогласны и все-таки протестуете, то вам
остается для собственного утешения только самого себя высечь или прибить побольнее кулаком вашу стену, а более решительно ничего.
Как бы то ни было, но покуда арена, на которую, видимо, выходит новый роман,
остается неосвещенною, скромность и
сознание пользы заставляет вступать на нее не
в качестве художника, а
в качестве собирателя материалов.
Но мы не
остались. Нас влекла неведомая тайная сила: нет силы большей
в человеческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся масса шла, повинуясь не дисциплине, не
сознанию правоты дела, не чувству ненависти к неизвестному врагу, не страху наказания, а тому неведомому и бессознательному, что долго еще будет водить человечество на кровавую бойню — самую крупную причину всевозможных людских бед и страданий.
Пародия была впервые полностью развернута
в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «
В настоящее время, когда
в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все
в России стремится к свету и гласности, —
в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез
в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих
в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую
в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих
в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить
в сих очерствевших и ожесточенных
в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное
сознание своих пороков и слезное
в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не
остается праздною зрительницею народного движения
в настоящее время, когда
в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все
в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Конечно, больше искать слухов было негде, и я помирился с той мыслью, что, вероятно, так завтра и уеду, ничего не узнав о Шерамуре. А потом, думаю, он, пожалуй, так и затеряется, и
в сознании моем о нем
останется какой-то рассучившийся обрывок… Будет и жалко и досадно всю жизнь воображать, что он по-прежнему все голоден и холоден и блуждает от одной скамьи до другой, не имея где выспаться.
Как бы ни был человек ослеплен пристрастием, но
в глубине его
сознания всегда
остается еще некоторое чувство истины, которое может вывести его на прямую дорогу.
Но всего томительнее, всего неприятнее —
сознание, что через полчаса вся рота замолкнет, уснет, и только Меркулов
остается бодрствовать — тоскующий и забытый, одинокий среди ста человек, перенесенных какою-то нездешней, таинственной силой
в неведомый мир.
Я понял, что для Тимохи не было утешения и
в сознании, что он пострадал за общее дело: мир
оставался миром, земля землей, грех грехом, его судьба ни
в какой связи ни с какими большими делами не состояла…
То, что имманентно, не может быть
в то же время трансцендентным и постольку не трансцендентно; то, что трансцендентно, не может быть имманентным
сознанию и
остается для него запредельным.
Потому приличествует, как говорит Платон, не знающему зависти божеству не
оставаться в том actus purissimus, который мы могли бы назвать вечной теогонией и который является поглощающим (verzehrend) по отношению ко всему вне себя, но сделать этот actus purissimus [Чистейший акт (лат.).] понятным, различимым фактом (Vorgang), все моменты которого должны бы быть соединены и слажены
в последнем, сведенном к единству
сознания» (ib., 304).
Я боялся не только встать, но даже пошевельнуться, а меж тем лунный свет все становился слабее, и видение темнело и меркло и словно переносилось со стены внутрь души моей: я стал припоминать, как я был неправ против матери; как я тяготился даже ее чистотою и неотступным ко мне вниманием, — словом, как мне хотелось выйти из-под ее опеки, и… мне вдруг показалось, что я из-под нее вышел, что матери моей более нет во всем ее существе, а она
остается только
в моей памяти,
в моем
сознании и
в моем сердце.
Исторические революции никогда такого изменения структуры
сознания не делают, они
остаются в плане детерминации и определяются не столько свободой, сколько роком.
Болезненное состояние, жар и полу притупленное благодаря ему
сознание, как-то мешали ей глубоко и вдумчиво отнестись к своему несчастью. Прежнее тупое равнодушие и апатия постепенно овладевали ей… Болезнь делала свое дело… Горела голова… Озноб сотрясал все тело… И ни одной ясной последовательной мысли не
оставалось, казалось,
в мозгу.
Человек как бы вступил на путь разоблачений, он не захотел, или не мог,
оставаться в иллюзиях
сознания.